Художник, который не рисует войну

Ветеран Николай Лисицын пронес искусство через всю Великую Отечественную войну

 Великая Отечественная война стала масштабным бедствием для всей нашей страны. Не только для людей, которых призвали на фронт защищать Родину, но и для тех, кто остался в тылу. Многие тогда оказались отрезанными от близких, находящихся где-то в других городах или странах Союза, томились в неведении о том, куда забросила дорогих сердцу людей война. Так случилось и с Николаем Лисицыным.

Ветеран Николай Лисицын пронес искусство через всю Великую Отечественную войну

 Из огня да в полымя

К моменту начала войны Лисицын только-только закончил десятый класс, сдал экзамены, после чего планировал перебраться вслед за своей семьей в Украину. Но успел Николай Иванович добраться поездом только до Новосибирска, где и застигло его известие о начавшемся наступлении фашистской Германии. Для службы на фронте Николай Лисицын оказался не пригоден по причине сильной близорукости; в Украину, в зону оккупации, тоже попасть не мог: в западной части страны шли сражения. Пришлось поворачивать обратно, добираться по Томской области до села Кожевниково. Но и тут приключилась беда. Небольшое имущество Николая Ивановича, приобретенное им на последние деньги, ночью украли. По Томской области до Кожевниково он добирался пешком или на проезжающих мимо попутках. В селе Николай Лисицын нашел для себя работу воспитателя детского дома, в который эвакуировали беспризорных ребятишек из западной части страны. Однако такая относительно спокойная жизнь Николая в тылу продлилась лишь до 1943 года.

– Это были самые сложные годы войны. Бойцов в армии тогда не хватало, в связи с чем вышел указ о том, чтобы признавать солдат с плохим зрением «годными для службы в очках». И вот меня отправили для военной подготовки в Красноярск, затем в Бийск. На фронт попал связистом, стрелком в передовую. Со временем дослужился до помощника командира взвода, – вспоминает Николай Лисицын.

На все воспоминания ветерана Великой Отечественной войны, пожалуй, не хватит целой книги – не то, что газетной страницы. Многое пришлось пережить, вытерпеть, выстрадать…

Самым страшным, признается Николай Иванович, стал для него случай, когда взвод его оказался в прорыве между двумя полками.

– Хоть я был и связистом, все же нередко наряду со стрелками приходилось мне идти в разведку «со штыками наперевес». В тот раз был именно такой случай, – начал свой рассказ ветеран. – Стояла ночь. В разведке нас было трое: я, командир и связист, находившийся у меня в подчинении. Отправились посмотреть, что творится «в поле», легли в окоп и увидели перед собой приближающиеся немецкие танки.

Как назло, оборвало связь, а значит, «своих» не позовешь. Да еще и нормального оружия при Николае и его спутниках не оказалось – лишь сломанный командирский револьвер и один карабин на троих. Тогда пришлось отправить связиста в лагерь, чтобы тот привел подмогу с противотанковыми гранатами.

– Мы остались наблюдать. Связиста все не было, а танки, между тем, подъезжали ближе. Вот они уже в десяти метрах от нас… В пяти… Накатил нестерпимый страх: а вдруг проедут по нам – раздавят и даже не заметят? Был бы день – наверное, точно заметили бы и уж наверняка задавили. Впрочем, и сейчас взрывы освещали ночное небо. Но все-таки темное время суток спасло. Немецкий танк остановился в метре от нас, у самого «копчика». Из танка были слышны голоса, какая-то возня. Затем машина развернулась и двинулась в сторону… Словом, спас счастливый случай, – заключил Николай Иванович.

 

Через фронт вслепую

В другой раз взвод пробирался через болото, переходя вброд студеную февральскую воду. Не успели солдаты выйти на берег, как по ним «застрочила» пулеметная очередь.

– В том, что стреляет наш, советский «Максим», сомнений не было. Уж отличать звук своего оружия от немецкого за время войны мы научились. Командир наш тогда, выглядывая из укрытия, кричал: «Не стреляй! Свои!». Но «огонь» все не утихал. Лишь потом мы поняли, что это немцы захватили русское оружие и «бьют» из него по нашему войску. Многие тогда погибли…

Многого натерпелся стрелковый отряд Николая Лисицына, вся жизнь которого проходила в череде нескончаемых перемещений по стране, а ближе к окончанию войны и по Европе. Где только не доводилось побывать сибиряку!

– Прошел я через Чехословакию, Германию, Венгрию, – перечисляет ветеран. – Постоянно мы куда-то двигались, постоянно происходили столкновения. Были, правда, хоть и редкие, случаи, когда мы задерживались где-то на одном месте. Например, уже в самом конце войны держали мы кольце блокадный немецкий город. Но и эта «остановка» длилась недолго – постояли и двинулись дальше…

Но самым страшным и, в то же время, удивительным оказалось, пожалуй, то, что через все эти места, в которых происходили вооруженные стычки с немцами, прошел связист Лисицын практически вслепую.

Дело в том, что в самом начале службы на фронте Николай Иванович потерял очки. Во время обучения в Бийске свои, маленькие, у него еще были, но во время очередного боя слетели и где-то затерялись. А кругом война, полевые условия – найти новые не так-то просто.

– Без очков стрелять приходилось наугад, вслепую. Так что стрелять – стрелял, но никого не убивал, – шутит ветеран.

Но это сейчас, конечно, смешно. А тогда было страшно. Как остаться на фронте, в гуще сражения, целым и невредимым, не видя, кто в тебя стреляет и в кого стреляешь ты?

– Однажды в какой-то деревне я зашел в дом и увидел на столе очки. Надел – сидят, как влитые. Обрадовался. Но тут увидел меня строевой заместитель капитана и как закричит: «Ты что надел?! Зачем немецкую ерунду на себя напялил?! Хочешь, чтобы тебя в тыл отправили или еще куда похуже?! Ну-ка, снимай!», – вспоминает со смехом казусный случай Николай Иванович и разводит руками. – В общем, пришлось расстаться с хорошим трофеем. Так до конца войны без очков и проходил. И, что удивительно, многие ребята наши были ранены, убиты, сам командир пулю «поймал», а я ни разу ни одного ранения не получил. Обошлось.

 

Победа и потери

Видать, берег Господь Николая Лисицына. Берег его, а вместе с ним все те таланты, которые, подобно вулкану, теплились в душе сибиряка до тех пор, пока не окончилась война, и уж тогда они лавиной хлынули наружу в виде художественных, скульптурных, стихотворных, теат-ральных произведений.

Впрочем, обо всем по порядку. Сначала была Победа. Встретил ее Николай Иванович в Германии уже в качестве старшего сержанта. Затем его взвод был переброшен в Венгрию, где Николай Лисицын прослужил до 1947 года.

Переходя позже через Белоруссию, по примеру многих других солдат Николай Иванович так и остался жить на юге.

– После армии пришлось засучить рукава и хорошенько поработать, – делится воспоминаниями об очередном этапе своей жизни Николай Лисицын. – В Белоруссии, тем временем, началась коллективизация – появлялись колхозы, возрождалось сельское хозяйство.

«Рабочие руки» требовались тогда везде, и сибиряк быстро нашел для себя дело, став первым в колхозе счетоводом, а затем и секретарем сельсовета. Продолжил в эти годы Николай Лисицын и свое творческое образование, окончив факультет русского языка и литературы в местном учительском институте. Затем два года проработал учителем первых классов, встретив в местной сельской школе свою будущую супругу – Веру Микулич.

И все же, несмотря на такой успех и все свои достижения, долго на белорусской земле Николай Иванович не задержался: душа звала на Родину, в Сибирь.

Узнал после войны Лисицын и о судьбе своих родных.

– Как выяснилось, мой старший брат Михаил, больной пороком сердца и не пригодный к службе на фронте, был увезен в Германию, попал в концлагерь. После войны за ним поехала мать, и они смогли встретиться в нейтральной американской зоне Западной Германии. Но на Родину брат так и не вернулся: боялся, что будет принят в СССР за шпиона, – с горечью вспоминает ветеран.

Старшие же Лисицыны вернулись в Сибирь, в Кожевниково. Последовал за ними и Николай, привезя в родные края жену и дочь. Но здесь возникла другая проблема: работа есть, но нет нормальной квартиры – всей семье – трем детям, супругам и матери с отцом – приходилось тесниться в «однешке».

Выход из затруднительной ситуации подсказал друг Николая, пригласив его на работу в детскую исправительную колонию № 1 поселка Дзержинка.

– «Устроим тебя к нам, в колонию, тут и квартиру двухкомнатную получишь», – вспоминает ветеран войны слова товарища. – Недолго думая, я согласился. И проработал в детской исправительной колонии поселка Дзержинка 30 лет.

Творческий рассвет

Лишним, пожалуй, будет говорить о том, как сильно повлияла творческая, оптимистичная личность Николая Лисицына на его воспитанников.

Ведь, несмотря на страшные военные годы, принесшие боль расставания с близкими, на трагические события послевоенных лет в жизни Николая Ивановича – автомобильную катастрофу, унесшую жизни его супруги и дочери, – этот удивительный человек сохранил в себе силы дарить миру и окружающим людям красоту искусства.

Еще в Белоруссии Николай Лисицын начал режессировать: ставил Островского, Пушкина. Работал он в качестве художника, художественного руководителя в местном ДК, продолжил театральную «жизнь» и в Кожевниково, а затем в Дзержинке.

Помимо этого, сегодня издано уже 5 книг ветерана и готовится к выпуску 6-й сборник. Включены в эту серию поэмы, стихотворения, частушки-«лисицынизмы», как в шутку называет их сам автор, и много-много чего еще. Каждая книжка украшена иллюстрациями, нарисованными рукою талантливого сибиряка.

Прославился Николай Иванович и в роли скульп-тора. Самое известное его творение – памятник-барельеф героям, погибшим во время Великой Отечественной войны. На обелиске изображены три лица, принадлежащие двум солдатам и скорбящей женщине. Каждое 9 мая у этого памятника проходят митинги, и каждый раз ветеран готовит для них стихи собственного сочинения.

Но больше всего известен томичам Николай Иванович как талантливый художник – непревзойденный мастер кисти, рисующий потрясающие пейзажи, портреты, сцены на историческую, литературную тематику. Это и репродукции Эрмитажа, и многое другое. Картины томского художника любимы не только земляками, но и зарубежными ценителями Италии, Польши, Израиля, Германии.

Высокой одаренности художника в немалой степени поспособствовало воспитание отца – талантливого фотографа, у которого юный Николай многое для себя почерпнул.

– Вдохновляют и богатые пейзажи, краски окружающего мира. Во время войны рисовать было некогда. Разве что однажды в штабе полка попросили изобразить карту Германии, со всех сторон окруженную стрелами, и портрет Гитлера, затягивающего себя в петлю, подписанный немецкими словами: «Капитуляция и плен – другого выхода нет». В целом же, проявить себя как художник я смог, только вернувшись домой. На родной земле все вдохновляет – и природа, и люди, – признается ветеран.

Вот только картины о войне Николай Иванович принципиально не рисует: слишком тягостны, слишком страшны былые воспоминания. «Ни к чему это», – говорит он.

_______

 

В этом году Николаю Лисицыну исполнится 90 лет. В честь юбилея 30 апреля ему присвоили почетное звание заслуженного ветерана Томской области. С 9 апреля по 9 мая в Томском областном художественном музее открыта выставка живописи и графики художника, на которой представлены 42 его работы.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру