Екатерина АВДЮШИНА: «Хореографу нельзя останавливаться!»

Профессионал должен стремиться к творческому развитию и постоянному росту

Танцы завораживают. Но как они рождаются, как отдельные движения превращаются в хореографическую постановку?

Профессионал должен стремиться к творческому развитию и постоянному росту
Екатерина увлеклась танцами еще в детстве и не думает расставаться с хореографией.

Но как они рождаются, как отдельные движения превращаются в хореографическую постановку? Екатерина Авдюшина – и хореограф, и балетмейстер-постановщик, и режиссер по пластике, и педагог, ее профессиональный опыт впечатляет. Екатерина сотрудничает с разными коллективами, а как балетмейстер-постановщик участвовала в создании около 40 спектаклей. Мы выяснили, чем сложна и интересна ее работа, что сегодня модно в хореографии, насколько развит Томск с танцевальной точки зрения.

– Екатерина, почему именно хореография, как вы ее выбрали?

– Я всю жизнь занималась танцами, с детства ходила в студию во Дворец пионеров. Через 6 лет надоело, тем более, я не была ведущей балериной. В тот момент в Томске как раз появился шейпинг, я начала участвовать в конкурсах по этому направлению, оно меня очень заинтересовало. Когда окончила школу, то хотела стать врачом, поступила в медицинский. Но так сложилось, что через год бросила и пошла в колледж культуры (ныне губернаторский колледж социально-культурных технологий и инноваций), на хореографическое отделение. Во время учебы я ездила в Новосибирск на летние школы танца. Туда приезжали педагоги из Америки и Великобритании. Их мастер-классы – это было так ново, так удивительно, они преподавали бродвейский джаз, джаз-модерн и истоки современной хореографии. У меня в то время не было семьи, детей, я занималась только танцами, посвящала им все свое время. А профессия хореографа заключается не в том, что тебе дали в детстве, в учебном заведении, а в том, как ты развиваешься в дальнейшем. Стремление к развитию, росту очень важно. Останавливаться нельзя. Хореография – словно мода, она очень переменчива.

– И что сейчас модно?

– Раньше были стили: джаз танец, модерн, хип-хоп. А современная хореография – это большой ком, он все в себя впитывает, неоклассику, фольк и другие направления. Предпочтения зависят от постановщика. Неважно, как именно ты воплотишь свою идею в жизнь. Кто-то любит шоу, кто-то – философские вещи, например, контактную импровизацию, пришедшую к нам из Америки. Я считаю, люди, которые занимаются этим профессионально, уже переросли какой-то определенный этап в жизни. У них в планах показать, чем они мыслят, живут, болеют, что хотят рассказать другим.

– Что требуется от современного хореографа для профессионального тонуса?

– Сейчас есть великий Интернет. Раньше приходилось за бешеные деньги покупать кассеты на семинарах. Видео было не достать. На мастер-классах что-то подпольно снимали. Теперь смешно говорить, что видео хореографии доставали примерно также, как в 1960-е годы джазовые пластинки... Но все правда так и было! А сегодня можно зайти в Сеть, набрать имя хореографа, найти ролики с его постановками и понять его стилистику. Смотреть приходится много, очень много. А если преподаешь методику, то еще и читать книги по современной хореографии. К счастью, они уже существуют. Например, труды Никитиной уже несколько раз переиздавались.

– Должен ли хореограф сам быть сильным танцором?

– Данные, конечно, приветствуются – и при поступлении в колледж, и при наборе в любую хореографическую студию. Например, я работаю в студии современного танца «Вавилон». Кому-то может показаться жестоким – как можно маленьких, хорошеньких детей не брать в группу. Но одно дело – танцы для здоровья, а другое - профессиональный коллектив. Ребенка там жалеть не будут, его ждет муштра. Результат виден на сцене. В те годы, когда я поступала в колледж, требования были жестче, чем сегодня. Иногда бывает, что выбора особо нет. На нас смотрели, насколько у нас выражена индивидуальность. Если танцуешь свой номер, может, и смешно, но с подачей, страстью, напором, это большой плюс. Важна и музыкальность.

-------

Чем сложнее, тем интереснее

– Как вы оказались связаны с театром?

– Когда училась на третьем курсе, то нас пригласили в Драму, танцевать в постановке «Дон Хиль зеленые штаны». Отобрали 6 человек, и до 2002 года в театре существовала наша маленькая балетная труппа. Мы везде танцевали, участвовали в массовках, во всех детских сказках (Олег Афанасьев ставил для детей удивительные спектакли!). В 1999 году в театр приехал режиссер из Франции – ставить по пьесам Ионеско спектакль «От мира к антимиру». Тогда директором Драмы был Моисей Миронович Мучник. Он предложил мне поставить для спектакля танцы. У меня были огромные глаза: я боялась, как я могу чему-то учить таких актеров, как Варенцов, как Постников, я же тогда даже еще не окончила колледж. Но все получилось. И пошел спектакль за спектаклем. Мы с мужем недавно пытались посчитать, в создании скольких постановок я участвовала. Получилось, их уже около 50, хотя мне не верится...

– Как вы начали сотрудничать с ТЮЗом, где теперь работаете балетмейстером-постановщиком?

– Моей первой работой был водевиль «Жених по доверенности», его в 2001 году ставил Александр Постников. Этот мюзикл еще долго вспоминали... Затем я участвовала в создании многих сказок. Однажды Светлана Бунакова, в то время директор ТЮЗа, заметила, что я почти все время работаю над спектаклями театра. И предложила мне должность «балетмейстер-постановщик».

– Какие из спектаклей, к которым вы «приложили руку», можете отметить особо?

– Считаю, хорошая работа была в «Леди Макбет Мценского уезда». Жалею, что этот спектакль Дениса Кожевникова в ТЮЗе шел совсем мало. Самой сложной для меня постановкой стала рок-опера «Иисус Христос супер-звезда» в Северском музыкальном театре. Я критично к ней отношусь, но по хореографии она была очень трудной. Самый мой любимый спектакль – пожалуй, «Оскар и розовая дама» в Театре драмы. Хотя теперь люблю там и «Ларису и купцы», и «Pine бар». Жалею, что в ТЮЗе давно не играли «Заговор чувств». Для этого большого спектакля было сделано немало...

– Чем вам нравится работа балетмейстера-постановщика, режиссера по пластике?

– Одно дело ставить танец в спектакль, другое – помогать режиссеру, актеру выразить свою роль через пластику. Создать танцы проще, чем влезать в работу режиссера. Но любой случай в своей жизни я расцениваю как большую ступеньку для становления. Для меня нет плохих режиссеров, работать со всеми было интересно...

Если сравнивать работу в театре с профессией обычного хореографа, то различаются задачи. В танцевальной студии ты ставишь номер. Надо удивить самих детей, заинтересовать их, найти лексику, непохожую на другие танцы. Особое внимание уделяешь рисунку танца. Дальше начинается репетиторство, отработка номера. А в театре я отталкиваюсь от актеров. Очень их люблю. Они дети, их нельзя обижать, иначе у них могут развиться комплексы, они будут мешать им в работе над ролью. Важно помочь актеру воплотить то, чего хочет режиссер, либо тот образ, что он сам себе придумал. К примеру, ему поставлена задача быть в спектакле отвратительным, злым, хромым, горбатым. Каждый артист решает эту задачу разными путями выполнить. Один создает определенный образ, другой вспоминает похожего на своего героя человека, третий отталкивается от произведения... А моя задача – уловить то, что он хотел, и придумать ему подходящие движения. Причем такие, которые можно было бы при необходимости поменять (на сцене что угодно может произойти), и они не повредили персонажу, его внутреннему состоянию и самому спектаклю. Задача непростая, но для меня чем сложнее, тем интереснее.

– Много ли приходится корректировать в процессе работы?

– Да, например, в «Ларисе и купцах» в Драме выучили некоторые пластические вещи, но пошли прогоны спектакля на репетициях, и я сама увидела, что получаются просто вставные номера. Переделали – но текст не ложится на движение. Начали снова менять... Такой процесс может длится долго. Причем, хотя тратишь много сил, чувствуешь, как устала, только когда домой приходишь. А на репетиции не замечаешь этого, полностью погружена в работу, переживаешь за актеров. «У тебя такие гримасы в зале, что тебе в шоу Бенни Хилла надо идти!» – смеются артисты.

-----------

Творческая работа ближе

– Вы не только работаете хореографом, но и преподаете?

– Да, я еще училась на IV курсе, когда меня пригласили преподавать современную хореографию в колледж культуры. Это продлилось 12 лет. Четыре года назад ушла из колледжа, теперь работаю в педагогическом университете у Валентины Ивановны Петриевой. Она много лет была заведующей отделением в колледже. Думаю, без нее бы томская хореография умерла, это настоящий мастер своего дела. Преподаю современный танец, грим и основы актерского мастерства в хореографическом искусстве. По последнему предмету учебников не существует. Мы начинаем с основ системы Станиславского. Ставим этюды на развитие фантазии, импровизируем. Наши занятия похожи на то, что изучают на первом курсе актерских факультетов. Потом я даю студентам право выбора, и мы готовим проект... Один год мы делали цирк – с гримом и представлением. В прошлом году была пародия на шоу «Один в один». В этот раз студенты выбрали мультфильм «Мадагаскар».

– Насколько вам близка педагогика?

– Сейчас мне ближе постановки. То ли студенты сегодня не те, и могут спокойно заявить, что не придут на занятие, поскольку у них урок вождения, то ли мне больше понравилась творческая работа. Есть люди, у кого развито такое качество, как репетиторство. Они со студентами доделывают танец, отрабатывают. А мне больше нравится сочинять. Может, мне не хватает терпения и усидчивости. Я преклоняюсь перед людьми, кто может работать с 8.00 до 18.00 и оставаться в своей профессии интересным, или 10 часов сидеть за рулем и считать, это прекрасная работа. Я так не могу, через 5 минут однообразное дело кажется мне заунывным.

– Когда вы ставите танец, то находитесь в жестких рамках хореографических законов?

– В хореографии есть определенные этические нормы. Надо думать о костюмах, иначе на конкурсе скажут: «Почему ваши дети танцуют босиком?». В народном танце нельзя выходить на сцену в тапках. Некоторые не надевают подъюбник-стаканчик, и во время выступления видно белье, это режет глаз. Бывают неудачные цвета, например, в свете прожекторов сиреневые платья кажутся грязными. Постановщик номера придумывает для него название, по законам хореографии это 50% успеха. Для меня всегда непросто его придумать. Важно оправдать реквизит. Все эти детали изучаются в вузах, колледжах. Предмет называется «мастерство хореографа». Рассматриваются темы о выразительных средствах, точках восприятиях, невыгодных ракурсах, неудачных положениях корпуса.

Что касается театра – нет никаких граней! На фестивале «Золотая маска» я смотрела работы Олега Глушкова, замечательного режиссера и балетмейстера. Он работает за границей, у Марка Захарова поставил «Пер Гюнта», в театре Петра Фоменко – «Моряки и шлюхи», где пластика драматических актеров ничем не отличается от пластики танцоров. Это мастерство.

------------

Недавно Томск был «заболотьем»

– Что сегодня популярно среди любительской хореографии в Томске? Недавно был бум восточных, арабских танцев...

– Пик их популярности миновал. Сейчас все танцуют хастл. Не знаю, почему. В Москве все без ума от аргентинского танго. У нас тоже есть свои студии – в ТПУ, в ТУСУРе. А через некоторое время придет новая мода.

– Как можно оценить Томск с точки зрения развития хореографии?

– Если говорить о школьном возрасте и чуть старше, то на местном уровне он развит. Каждый вуз проводит свои фестивали, есть студии, люди танцуют. Но общегородских вещей и региональных не достает. Давно не слышала о крупных событиях, о мастер-классах того уровня, что проходят в Новосибирске, в Екатеринбурге.

– А какой-то прогресс ощущается, или напротив?

– Пять лет назад в Томске, по-моему, было сплошное «заболотье». Хорошо, что сейчас есть какие-то попытки новых проектов. Со мною училась Женя Головунина, она открыла клуб «Атмосфера», где развивают разные танцевальные направления. Одно время она организовывала танцевальную битву университетов, получалось очень любопытно. Тележурналистка Таня Агапова недавно создала свою студию. У каждой отдельно взятой «точки» жизнь идет. Но сибирские города между собой не связаны, нет общей танцевальной тусовки.

Впрочем, Томск всегда был на задворках. Не сказала бы, что Кемерово большой город, но там губернатор всегда поддерживал творческие проекты. Ребята, с кем мы вместе учились на мастер-классах, рассказывали, что ездят за границу, обмениваются опытом с разными коллективами. Сейчас у них ставят пластические спектакли. Кемеровский институт культуры всегда был определенным плацдармом: люди разлетались по разным концам света, набирались разных знаний, и возвращались в родной вуз, делились опытом на семинарах. А у нас подобного никогда не случалось. Некоторые коллективы ездят на семинары и конкурсы, но за свой счет. И обмен информацией идет не так активно.

Если говорить о театрах, то меня радует определенное оживление. Что-то стало происходить. Надеюсь, Эдуард Григорьевич Соболь, балетмейстер Театра драмы, в следующем сезоне сделает немой полностью пластический спектакль. Хочется, чтобы было как можно больше интересных работ.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру