Странности поведения
Плотный рабочий график не позволил мужу отметить день рождения в срок. Однако в ближайшие выходные, как это часто бывает, он решил устроить тихий семейный ужин, на который жена пригласила своего брата. Немного посидев с родственниками, виновник торжества, у которого был первый выходной за долгое время, удалился отдохнуть. Брат с сестрой остались вдвоем — близким всегда есть о чем поговорить. Разбудил его крик жены: «Брату плохо!».
Когда он вбежал в кухню, гость лежал на полу, свернувшись калачиком. Вызвали скорую и полицию. Врач констатировал биологическую смерть, инспектор ГНР подтвердил: телесных повреждений не обнаружено. Первой странности в поведении выказала супруга умершего. На звонок с горестным сообщением она отреагировала как на шутку, заявив: «Никуда я не поеду, только домой зашла. Сами разбирайтесь!». Откуда она вернулась, приезжала ли, чтобы присоединится к посиделкам — никто не знает. Отношения с умершим у нее были непростые: она знала, что у него есть другая.
Наутро супруги Н. поехали в морг для того, чтобы оплатить ритуальные услуги. Жена умершего ограничилась тем, что передала документы мужа. Недавний именинник оказался единственным, кто мог помочь финансами. И тут случилось неожиданное: его вместе с женой прямо в морге взяли под белы рученьки и препроводили в отделение полиции. При осмотре тела медики кроме зашкаливавшего уровня алкоголя в крови обнаружили ножевое ранение.
Методы работы правоохранительных органов опустим. Однако супругам заявили: «Вас было трое, один — труп, значит, второй будет свидетелем, а третий железным обвиняемым. Кто кем будет — решайте». Не выдержала психика жены. Только потеряв брата и находясь в стрессовом состоянии, она приняла роковое решение, из-за которого потеряла и мужа — указала на него. Ее показания легли в основу обвинения.
Дело следствия боится
Наработка материала оставляла желать лучшего. С самого первого момента нарушения покатились как снежный ком. Осмотр места преступления, который по всем канонам должен быть сделан в момент обнаружения трупа, был проведен лишь на следующий день. Естественно, к этому времени квартира уже была убрана. Нож и другие вещи, на которых лежал умерший в момент обнаружения, были выброшены. Так что изымать пришлось то, что осталось: банку из-под пива, столовые приборы и три стопки. Осколки четвертой, разбитой стопки были сметены еще накануне. Однако дактилоскопическая экспертиза назначена не была. Мол, зачем, ведь действующих лиц было трое. Но если предположить, что это не так, и на какое-то время в квартиру заходил кто-то еще?..
Второй эпизод, который не может не вызывать вопросов — сами показания жены, ставшей свидетельницей, и обстоятельства, при которых они были получены. Подробности она начала рассказывать во время осмотра, оказавшись в своей квартире. Однако слышали их лишь сотрудники полиции. Хотя по всем правилам при этом следственном мероприятии должны присутствовать понятые. Соседи же, которые выступали в этом качестве, в тот момент даже не знали, что речь идет об убийстве. По их словам, соседка им сказала, что ее брат умер, об убийстве речи не шло. На вопрос, где ее муж, она ответила и вовсе странно: мол, он в больнице, с сердцем плохо стало. Это говорит о том, что понятых пригласили в квартиру уже после осмотра и лишь предложили расписаться в документе, который был заранее составлен. Вопрос о том, не подменяет ли протокол осмотра замену показаний на месте, остается открытым. После этого в течение пяти месяцев следственных действий с участием обвиняемого не проводилось.
Третья странность удивит тех, кто хоть раз смотрел фильмы о работе полиции: не был сделан поквартирный вопрос. Этим занялась сестра обвиняемого, которая приехала в Томск из Беларуси через несколько месяцев после случившегося. О том, что брат находится под стражей, она узнала случайно, через знакомых. Жена брата поставить в известность его ближайших родственников не удосужилась. Вот уже почти год она заливает свое горе алкоголем. К моменту приезда сестры мужа она пропила уже часть имущества. Что могли вспомнить соседи, спустя несколько месяцев — понятно. Многие лишь обрадовались, что пьющая соседка выезжает из квартиры.
Поражает и небрежность, с которой даны ответы на ходатайства адвоката и жалобы сестры обвиняемого. Их составители даже не заменили в стандартной форме фамилию. В тексте она меняется несколько раз с правильной на не относящуюся к делу.
Детектор лжи
Отдельную главу можно посвятить, по сути, самой правдивой экспертизе, сделанной на детекторе лжи. Поводом к ее проведению послужил тот факт, что в ходе следствия жена обвиняемого отказалась от своих показаний, заявив, что они были сделаны под давлением со стороны сотрудников полиции. В возбуждении уголовного дела в отношении людей при исполнении, которые, возможно, выбивали показания незаконными методами, следователь отказал. Доводом стало то, что «свидетель Н. могла воспринимать предложение говорить правду как психологическое давление на нее». Вместо этого женщине, сознание которой изменено по алкогольному типу, была проведена экспертиза с использованием полиграфа. Ее оформление и некоторые выводы не могут нее удивить.
Например, заключение эксперта не содержит информации о специальных знаниях эксперта-психолога или эксперта-полиграфолога, а также о стаже его работы. А это значит, что человек, проводивший экспертизу, возможно, не может этого делать за отсутствием должной квалификации. Уже этот факт должен стать поводом не рассматривать выводы, сделанные в экспертизе в качестве доказательства.
Значительный фактор субъективизма вносит в выводы тот факт, что следователь и эксперт, который проводил экспертизу, работают в одном управлении и подчиняются одному начальнику. Многие выводы выходят за возможные рамки. Не была проведена видеосъемка процедуры, что исключает возможность проверки со стороны третьих лиц. И эта экспертиза положена в основу обвинения…
Нет повести печальнее…
В середине октября дело передано в суд. Все десять месяцев, которые длилось следствие, обвиняемый находился под стражей, несмотря на положительные характеристики, немолодой возраст и ишемическую болезнь сердца. При этом до сих пор кроме показаний жены, от которых она отказалась, у следствия нет никаких доказательств его вины. Другие версии не рассматривались изначально. Суд продлил срок заключения еще на пять месяцев.
Несмотря на то, что обвинительный приговор еще не вынесен, и, возможно, Н. будет признан невиновным, его судьба уже сломана. За прошедшее время он не только подорвал здоровье, но и лишился работы, семьи. В деле же остается больше вопросов, чем ответов. И искать их предстоит суду.
Это не попытка кого-то обвинить или оправдать. Это надежда на то, что следствие и суд будут добросовестно выполнять свою работу, тщательно проверяя все возможные версии произошедшего. Ведь за документами дела стоит судьба конкретного человека, на месте которого может оказаться каждый.