Юлия Тугина в «Последней жертве», Саня в «Саня, Ваня, с ними Римас», Кормилица в «Ромео и Джульетте», Елена Кручинина в «Без вины виноватых»… Это только некоторые из актерских работ Татьяны Угрюмовой, заслуженной артистки РФ, одной из ведущих актрис Северского театра для детей и юношества. Татьяна четырежды побеждала в Областных конкурсах театрального искусства «Маска», получала признание на многих других фестивалях. Мы поговорили с актрисой не только о профессиональных успехах, а также о славянской мифологии и силе энергетики.
- Татьяна, театральная студия – это была случайность?
- Скорее Десница Божья. Ничего случайного не бывает, теперь я уже точно знаю, это вера моя, ничего просто так на свете не происходит. Мне было 12 лет, и мы со школьной подружкой Мариной ходили по различным кружкам, в основном танцевальным. Пытались найти себе дело по душе. Но мне ничего не нравилось. А затем я заболела, и именно в тот момент к нам в класс пришли студийцы, помощники режиссера Натальи Григорьевны Корляковой, зовут на занятия. Моя подруга мне рассказала, что идет набор. Я заинтересовалась, пришла на репетицию, и оказалась в младшей студии.
- Потом у вас были варианты не актерской профессии?
- Я хотела стать врачом, собиралась поступать в наш медицинский институт. Наталья Григорьевна сказала мне: «Давай мы с тобою съездим в Новосибирск, на экзамены в театральное. Если не поступишь, то, верю, ты станешь хорошим медиком. Но сначала попробуй стать актрисой!». Я поступила.
- Сразу знали, что потом вернетесь в родной город?
- Нет, сначала Наталья Григорьевна советовала мне остаться в Новосибирске. А незадолго до того, как я окончила театральное, Корлякова стала главным режиссером театра для детей и юношества в Северске и позвала меня к себе. И с 1991года мы вместе работаем Северском ТЮЗе.
- Но в Новосибирске у вас потом были проекты, вы играли Раневскую в спектакле Сергея Афанасьева «Вишневый сад». Постановка побывала во Франции, на фестивале в Авиньоне. Чем вам запомнилась работа в Европе?
- Спектакли на фестивале начинались в 10-20 утра! У нас никто не ставит «Вишневый сад» на столь раннее время. Наш композитор Юлия Владимировна Морозова всегда говорила, что голос просыпается только в 11 часов. И ты проработал столько лет, уверенный, что ранним утром на сцену выходить не стоит, но вот тебе назначают серьезный спектакль на 10-20. А жара в то лето была аномальная. Мы работали в переоборудованном под театр соляном складе. Во время Авиньонского фестиваля любая местная лачуга или амбар превращаются в сценическую площадку, это очень выгодно для местных жителей. Играли 10 дней подряд. На одном из наших спектаклей отказал кондиционер. Одному из зрителей стало дурно от жары. У нас же в спектакле в последнем действии все собираются уезжать. У Раневской- меховое пальто, шляпка. у Гаева - драповое пальто в пол… Все тепло одеты…Так и играли.
- А помогает ли в таких экстремальных ситуациях актерское умение? Или от жары ничего не может спасти?
- Смотря во что ты веришь... Самое неизученное в человеке - возможности его энергетики. Мне кажется, в нас такая сила есть, которая может и убить, и спасти. Во время спектакля в жару я чувствовала: что-то не то. Но все мысли были нацелены на спектакль, на свою роль. И ручейки воды по спине текли, а я не совсем понимала, отчего это.
- Актерская энергетика - она развивается, или все зависит от природы?
- Конечно, развивается. Все развивается и тренируется, даже энергетика.
- С помощью чего ее можно развить?
- Есть разные варианты. Должна быть, конечно, какая-то человеческая данность. Если человеку интереснее всего в жизни есть, пить и совокупляться, то ничего не развить в большинстве случаев. А когда есть внутренняя потребность в открытии каких-то тайн, самопознание, понимание того, что происходит вокруг тебя и в тебе, желание что-то постичь… Главное, определяющее слово - желание. Тогда энергетику можно развить посредством книг, увлечений, пения, общения. Когда человек расположен к состраданию, к поступкам - сказывается. И гибкость влияет. Если ходить на йогу, ушу, танцы, относиться к телу как к инструменту и его поддерживать. Я верю, что я - не есть мое тело, это мой инструмент, также как и, например, машина. И как за ней ухаживают, следят, проверяют у механиков, нет ли неполадок, также надо относиться и к своему телу.
Ощущение родства
- Артистами рождаются или становятся?
- Становятся! Всеми именно становятся: актерами и политиками, мужчинами и женщинами.
- Что самое сложное в вашей профессии?
- Актеру, по-моему, в меньшей степени прощается, если у него роль не удастся. Каждый раз ты прежде всего себе доказываешь, на что способен в своей профессии.
- Вам довелось создать на сцене столько разных и ярких образов. А были ли у вас роли на сопротивлении, совсем не близкие вам героини?
- Пожалуй, нет. Все-таки репертуарная политика театра - это задача режиссера. Он берет именно те произведения, что расходятся на труппу. Разве что в спектакле «Тиль» я играла трех женщин, трех возлюбленных Тиля. Они все очень разные, и, по-моему, дальше всего от меня была Анна. Наверное, я ее поэтому по большому счету и не сыграла (мое мнение). Беткин, веселая толстушка с бараньей похлебкой, это я в себе нашла, романтическую Нелли тоже. А царственную Анну, по-моему, не смогла.
- Во многих спектаклях вы с коллегами очень убедительно играете любовные истории. Как удается не переносить чувства со сцены в жизнь?
- Мы и в жизни любим друг друга! Любовь - это необязательно физиологическое обладание. Ты знаешь, что человек тебя не предаст на сцене. Ты можешь ему довериться. Это дорогого стоит…Существовать по совести на сцене возможно только с близкими по духу людьми… В своих партнерах я всегда чту талант. Одаренность, понимание, что человек неслучайно занимается этой профессией и делает свое дело лучше других - это для меня окупает многое... А со многими актерами нашего театра - с Женей Казаковым, Сережей Ивановым, Толей Кудрявцевым - мы знакомы еще со времен студии Натальи Корляковой. Они старше меня, тогда играли в театре-студии, а у нас была младшая группа. Потому, что мы очень давно знаем друг друга, есть ощущение родства, дома, семьи. Хотя у каждого своя жизнь. Я не знаю, как для мужчин, а я как женщина не могу сказать, что театр для меня приоритетнее, чем семья. Если бы семья потребовала, я бы ушла из профессии. Правда, я не знаю, что должно произойти, чтобы родные выдвинули мне такой ультиматум. Все родные мною гордятся и любят мою работу.
Рыжему цвету нужно соответствовать
- Татьяна, у вас такой запоминающийся образ – длинные огненные рыжие волосы. Вы сами нашли этот смелый цвет? Долго ли экспериментировали?
- Мне было 19 лет, я поняла – рыжий это мое.
- А режиссеры никогда не пытались вас подстричь или перекрасить?
- Нет, я всем была нужна именно с рыжими волосами и длинноволосой. Кстати, я однажды слышала от двух молодых актрис, что они попробовали рыжий цвет волос, но вскоре отказались от него. Они сказали так: этому цвету надо соответствовать, его трудно носить, они не выдерживают этого напора, напряжения.
Они интуитивно так решили, хотя у одной из них был режиссерский заказ на рыжие волосы, и все равно она пошла наперекор, стала светловолосой.
Не надо лишать мат сакральной силы
- Какие театры вас сегодня привлекают? Авторские?
- Да. Мастерская Петра Фоменко, Сергея Женовача. Театр Сергея Афанасьева. Столичные спектакли в основном смотрю на видео, до Москвы добраться непросто. До театра Афанасьева доезжаю. Вообще, когда поставлено с любовью, с самоотдачей, это всегда чувствуется.
- А кто из современных авторов вам интересен?
- Это сложная тема, наша профессия актера зависима, поэтому мы не вольны выбирать себе роли. Но недавно меня захватила пьеса драматурга Константина Костенко «Джаз». Слезы лились и от смеха и от сострадания. В некоторых сценах была ненормативная лексика, и это было оправдано, и все же предложить ее театру к постановке я бы не решилась.
- Как вы относитесь к мату и к его официальному запрету на сцене?
- Может, и правильно, что его запретили. Когда человек матерится со сцены – для меня это противоестественно. При этом я не считаю, что это плохие слова. Они обладают особой энергетикой. И верю, если человек злоупотребляет матом – теряет здоровье. Когда в бою человек произносил эти слова, был нацелен на победу, и - выживал – это другое дело… Есть мнение, что это взывание к родовой силе человека, обращение за помощью в экстремальной ситуации. А когда мат используется везде, то он лишается сакральной силы. На мое отношение к мату повлияла книга «Диагностика кармы» Сергея Лазарева. До того, как ее прочитала, я очень раздражалась, когда слышала, как матерятся подростки на улице. В книге мне запомнилось: бояться надо не тех, кто громко ругается. Они таким образом заземляют свою отрицательную энергию. Опаснее те, кто молчит и стоит в подворотне. Рада, что теперь не испытываю негативных эмоций. Вообще, когда мы на что-то раздражаемся, то прежде всего в себе что-то разрушаем, теряем гармонию. Когда мы владеем собой, то мы сильны.
Славянская мифология
- - Татьяна вы несколько лет участвуете в «Ночи в музее», читаете стихи. Нет ли желания сделать поэтический проект, спектакль?
- Есть. У меня уже и материал выбран, и музыку я придумала, чтобы некоторые стихи исполнять как песни. Как человек суеверный, подробностей рассказывать не буду. Не сделаю, если озвучу. К сожалению, когда находишься со своими проектами в свободном плавании и постоянно работаешь в театре, репетируешь, играешь спектакли, плюс принимаешь участие в коммерческих проектах, без которых артистам не обойтись, то собственные задумки отодвигаются на задний план... Может, он никогда не случится. А может, у меня будет пауза в делах, и я займусь им.
- Кроме театра, что вас еще в жизни увлекает?
- Я интересуюсь славянской мифологией. Изучаю славянские веды. Мы хорошо знаем древнеегипетскую, древнегреческую, древнеримскую мифологию. Так почему же совсем далеки от древнеславянской?! И начинаются открытия: например, что славянский бог Крышень, оказывается, соотносится с индийским Богом Кришной. Ты узнаешь, что самые родственные языки на земле - санскрит и русский. Если ты при этом занимаешься йогой, интересуешься ведами, читаешь Махабхарату, то, конечно, тебя это потрясает! И возникает недоумение: почему, по чьей воле русский народ не знает своей собственной истории? В последний раз она была основательно переврана 300 лет тому назад. Михаил Васильевич Ломоносов из-за этого ударил по лицу публициста Августа Людвига Шлецера. К моей работе история никак не относится, но по-человечески мне очень хочется докопаться до какой-то истины. И мне в этом помогают видеолекции профессора из Петербурга, историка, этнографа Светланы Жарниковой. То, что я узнала из ее рассказов, из книг о славянской культуре, мифологии не вызывает у меня никакого внутреннего сопротивления. Словно я давно все знала на генном уровне. 300 лет не так уж много, особенно для народа, который читает сказки Пушкина, где зашифровано много славянских мифологических вещей (вероятно, благодаря рассказам Арины Родионовны). У профессора Жарниковой есть интересные исследования – сравнение традиций северных славян и индийских традиций. Например, вышивки с орнаментами с волжскими мотивами, архангельскими, поразительно похожи на старинные индийские узоры. Существует много исторических уже доказанных теорий, которые известны как неофициальная версия истории. В Северском музее есть экспозиция «По реке времени», там есть экспонаты, которые датированы первым тысячелетием до нашей эры. А Аркаим? Это то, что мне интересно помимо театра.