Значительная же часть остальных партизан либо разошлись с оружием по домам, либо остались под командой Петра Лубкова, что явилось нарушением указаний Реввоенсовета 5-й армии. Отказ продолжать борьбу против белогвардейцев и интервентов в рядах Красной Армии Лубков мотивировал плохим состоянием здоровья и необходимостью восстанавливать партизанам свои разрушенные хозяйства. В то же время Лубков добивался сохранения отряда и даже намеревался на его основе сформировать собственный полк.
В середине января 1920 года он обратился с такой просьбой в Томский уездный военкомат. Военком предложил Петру Кузьмичу влить отряд в запасной полк 5-й армии для несения гарнизонной службы в Томске и в Мариинске. Тем самым Лубкову и его партизанам еще раз была предоставлена возможность вступить в ряды Красной Армии. Однако он не принял такого предложения.
11 февраля 1920 года заместитель члена Реввоенсовета 5-й армии И.П.Теплов дал указание военному совету 27-й дивизии распустить отряд, а самого командира предложил направить в распоряжение Томского губревкома за назначением. И вновь Лубков игнорировал распоряжение красного командования. Вопреки указаниям Томского военкома и Теплова он объявил населению о начале формирования своего полка. От местных крестьян Лубков стал требовать доставки в деревню Святославку Мало-Песчанской волости, где он жил, хлеба и фуража якобы для формирования полка.
--
Арест и суд
В то же время предоставленные сами себе лубковцы стали бесчинствовать и мародерствовать, что вызвало недовольство населения. Особенно отличился сам Лубков. Под его руководством в селе Высоком партизаны самочинно арестовали и избили несколько крестьян, а их имущество расхитили.
Чтобы пресечь безобразия, командир 241-го полка 27-й дивизии приказал Лубкову немедленно сдать все находящееся у партизан оружие, а желающих служить в Красной Армии откомандировать в полк. В ответ на приказ Лубков лишь послал записку, в которой с издевкой сообщил, что в его отряде имеется только 10 винтовок и 7 шашек. Одновременно Лубков начал вести среди населения «антикоммунистическую агитацию», угрожая поднять антисоветский мятеж в ближайшем тылу Красной Армии.
Советские органы вынуждены были принять против разгула «партизанщины» решительные меры. В середине февраля 1920 года по распоряжению начальника 27-й дивизии Путны Петра Лубкова арестовали и предали суду ревтрибунала, а его бывших партизан разоружили.
В конце марта 1920 года состоялся суд ревтрибунала 5-й армии над Лубковым, обвинявшимся в неподчинении командованию 5-й армии, контрреволюционной агитации и попытках поднять антисоветский мятеж. Трибунал приговорил Лубкова к пяти годам принудительных работ. Но, учитывая его заслуги в борьбе с колчаковцами, заменил ему этот приговор условным шестимесячным наказанием. По инициативе трибунала Реввоенсовет 5-й армии даже выдал Лубкову пособие на лечение в размере двухмесячного красноармейского жалования.
Следует заметить, что при вынесении оправдательного приговора, хотя это и не нашло отражения в соответствующем документе, трибунал учел не только прошлые заслуги Лубкова, но и его авторитет среди крестьянства. А главное, исходил из того, что Лубков отказался подчиниться Советской власти не умышленно, а по недоразумению. Так, политработник 5-й армии Диман, информируя население о процессе над Лубковым, писал, что Советская власть не считает Лубкова контрреволюционером. «Напротив, – утверждал Диман, – мы убеждены, что крестьянин-труженик (каким является товарищ Лубков) сознательно никогда не может выступить против своей же рабоче-крестьянской власти. (Информация взята из газеты «Красный стрелок» за 2 апреля 1920 года.)
--
Пересмотр дела
После суда ревтрибунала партийные и советские органы Сибири неоднократно пытались вовлечь Лубкова в советскую работу. Например, в середине мая 1920 года член ВЦИК, председатель Томского губревкома Шумяцкий предлагал Лубкову совершить совместную поездку в Москву на сессию ВЦИК, где обещал Лубкову организовать встречу с В.И. Лениным.
Судьбой Лубкова интересовался высший партийный орган края – Сибирское бюро ЦК РКП(б). 11 июня 1920 года Сиббюро рассмотрело вопрос о бывших партизанах и предложило губернским партийным бюро и комитетам создать все необходимые условия для втягивания партизан в работу советских органов. Что же касается Лубкова, то его рекомендовалось привлечь в качестве судьи Омского ревтрибунала по делу священников-контрреволюционеров. Между тем Петр Лубков никак не реагировал на эти предложения.
Исключительную заботу о Лубкове и его партизанах проявило Томское губбюро РКП(б).
По заданию губбюро для встречи с Лубковым 25 июня 1920 года в Святославку выезжал член губбюро Озол. Он должен был выяснить причины самоустранения Лубкова от советской работы, а также выяснить материальное положение и настроение партизан-лубковцев. Судя по всему, Лубков, неоднократно дезинформировал Озола. Он неточно изложил причины своего ареста и суда в начале 1920 года. Опасениями нового ареста Лубков объяснял и свое неучастие в работе советских органов.
Томское губбюро, по-видимому, не располагало полной информацией о деле Лубкова. Только этим можно объяснить тот факт, что после сообщения Озола о поездке в Святославку губбюро наряду с правильными решениями об оказании помощи лубковцам и вызове самого Лубкова в Томск постановило просить Сиббюро ЦК РКП(б) о пересмотре его дела.
В начале июля 1920 года с письмом к Лубкову обратился председатель Томского губбюро РКП(б) П.А. Верхотуров. Он информировал Лубкова о постановлении губбюро по докладу К.И.Озола, обратил внимание на необходимость совместной работы коммунистов и партизан в органах Советской власти. Вторично было предложено Лубкову работать в качестве судьи в Омском ревтрибунале по делу священников-контрреволюционеров.
Поскольку Лубков ходатайствовал перед К.И. Озолом об оказании помощи его бывшим партизанам, президиум Томского губбюро 15 июля рассмотрел этот вопрос. Президиум предложил Анжеро-Судженскому парткому выяснить положение семей партизан, погибших в борьбе с колчаковцами. При этом обратить внимание губернского комитета по восстановлению разрушенного хозяйства на необходимость оказания помощи пострадавшим от контрреволюции лубковцам. 40 бывших лубковских партизан решено было направить на учебу в Омскую партийно-советскую школу.
По предложению Озола Томский губревком выделил для них около 325 тысяч рублей. 20 июля 1920 года секретарь губбюро Кириллов телеграфировал Лубкову о предложении губбюро приехать в Томск со списком партизан, которым, по мнению их командира, следовало выплатить жалование за службу в отряде. Однако на все запросы ответа Лубкова не последовало.
--
И снова «заговор»...
В июле 1920 года в Мариинске состоялось совещание бывших командиров партизанских отрядов Томской губернии. На нем обсуждался вопрос о мобилизации партизан для помощи Западному и Южному фронту. Лубков был приглашен на это совещание в первую очередь как командир партизанского соединения. Но он не приехал, сославшись на нездоровье. Организаторы совещания хорошо сознавали важность его привлечения к работе по мобилизации партизан на фронты. Поэтому после совещания к Лубкову направили одного из делегатов. Он познакомил Лубкова с решениями совещания, после чего тот дал согласие принять участие в мобилизации партизан и лично пойти на фронт.
30 августа 1920 года Томский губревком по распоряжению комиссара Восточно-Сибирского военного округа А.И.Окулова создал при губвоенкомате штаб по формированию добровольческих отрядов. В состав штаба вместе с партизанскими командирами Голиковым, Шевелевым-Лубковым (брат П.К. Лубкова) и Цыбульским был включен сам Лубков. Деятельность штаба протекала под руководством и контролем Томского губкома и губревкома. Губком, губревком и штаб обратились к партизанам с призывом записываться на фронт.
На местах агитацию среди населения и партизан вели коммунистические ячейки, члены штаба и его инструкторы. Большое значение штаб придавал выступлениям перед населением бывших партизанских командиров. Планировалось, что члены штаба Шевелев, Цыбульский и Лубков совместно проведут работу в наиболее крупных населенных пунктах Томской губернии.
С этой целью в начале сентября 1920 года Цыбульский выехал в Святославку для встречи с Лубковым. Но Лубкова дома не оказалось. Удалось выяснить, что он намеревался выехать в Мариинск. Однако не было Лубкова и в Мариинске. Лишь через некоторое время он прислал телеграмму с отказом участвовать в работе штаба, в очередной раз сославшись на нездоровье. Шевелев и Цыбульский вынуждены были без Лубкова посетить Боготол, Мариинск, Тайгу и Томск. Там они провели ряд митингов. Запись добровольцев и бывших партизан на фронт шла успешно.
Лубков все это время не бездействовал. В сентябре он стал тайно собирать тех своих бывших партизан, которые были недовольны политикой Советской власти. Для открытого вооруженного выступления он пригласил и бывшего партизана, жителя села Дмитриевка – Спица, который приехал домой в отпуск из Красной Армии. Однако он не только категорически отверг предложение Лубкова, но и сообщил о заговоре местному военкому, начальнику районного отделения милиции и Мариинскому подотделу политбюро ЧК...
(Продолжение в следующем выпуске).
