Сколько у нас леса
Именно так называется первый абзац. Действительно, сколько у нас леса? Подобный вопрос мы задавали томским чиновникам не раз, но никогда не получали на него внятного ответа. Если верить статье, площадь лесного фонда Томской области — 28,8 миллиона гектаров, запас древесины оценивается в 2,8 миллиарда кубометров. Вроде бы много, только есть один нюанс. Для того чтобы определить, где, сколько и какой есть лес, проводятся мероприятия лесоустройства, но именно они не проводились в регионе более 10 лет, а во многих местах его не делали еще с 1991 года.
Данные по лесоустройству имеются только для 13% территории, что творится на оставшихся 87%, неизвестно никому. Не нужно быть гением, чтобы понять простую вещь, с 1991 года прошло почти 30 лет и многое изменилось. Многие участки томской тайги подверглись интенсивной эксплуатации и ныне просто вырублены. Поэтому говорить о потенциально имеющихся 2,8 миллиардах кубометров, конечно, можно, только с таким же успехом можно сказать и о пяти миллиардах, или двух. Без реального лесоустройства любые цифры ни на чем не основаны, кроме голословных утверждений.
Сколько рубят
Как сообщается в статье, в советское время в Томской области ежегодно заготавливали порядка 10 миллионов кубометров древесины, в 2018 году заготовили 6 миллионов кубов. В аренду сдано 4,9 млн. гектаров леса. Так ли это по факту – сказать трудно. Но, если верить авторам, то получается, что с одного гектара леса у нас лесопромышленники вырубают всего 1,2 кубометра. То есть всего по два дерева с гектара? Поверить в такое в принципе невозможно, обычно с гектара рубят по 70-100 деревьев. Очень странно выглядят рассуждения автора и об участках так называемой «сплошной рубки», тех самых гигантских квадратах в 10 футбольных полей, на которых по данным космосъемки вырублены все деревья. По мнению автора материала, все это «научно обосновано», такие участки могут достигать 50 гектаров в лиственном лесу и 30 гектаров в хвойном. Простите, а кем они «научно обоснованы» конкретно? Насколько нам известно, никаких научных трудов о полезности сплошных вырубок попросту нет. Предельно дико смотрятся утверждения автора и о т.н. «полезности» лесных пожаров.
Противоречиво смотрится и тезис о расчетной лесосеке. Якобы разрешенный предельный годовой объем заготовки древесины в Томской области составляет 40,5 миллиона кубометров (экологи уже подвергали его сомнению, это теоретически возможный объем вырубок, без учета экологического баланса –прим.ред.). Из них в аренду сегодня передано 23 %, использовано в 2018 году 15,5 %. Однако тут нужно привести цитату из имеющегося у нас ответа Федерального Агентства Лесного Хозяйства, где говорится совсем иное. Оказывается, «допустимый объем изъятия древесины (расчетная лесосека) освоен в 2018 году на территории Томской области на 61%, в том числе на территории переданной в аренду на 85%». Интересно, как при освоенной расчётной лесосеке в 61% от 40,5 миллиона кубометров, получилась цифра о заготовке 6 млн. кубометров за год? Должно же быть не менее 25 миллионов? Какое доверие к информации вообще может быть после такого разброса данных, если цифры различаются почти в 4 раза и противоречат федеральным данным?
Неправдоподобно выглядит и утверждение о лесовосстановлении в 25 тысяч гектаров каждый год. Общеизвестно, что в 90% случаев речь идет о так называемом «самосеве», когда на месте порубок появляются кустарники или деревья неценных пород. Реально же лесопосадки кедров, пихт и сосен (взамен вырубленных) в Томской области почти не проводятся.
Сколько получаем и кто контролирует
Сколько же Томская область получает в бюджет от использования лесных ресурсов? Об этом мы уже не раз писали, но посмотрим что же сообщает по этому поводу нам Мария Моисеенко (другие авторы статьи нам неизвестны – прим.ред.). Если верить тексту статьи, то в 2018 году доход региона от заготовки леса составил около 1 миллиарда рублей (ссылки на источник нет). В области в 2017 году средняя цена составляла 312 рублей за кубометр пиломатериалов. Для сравнения: в Красноярском крае - 153 рубля, Иркутской области - 158, Алтайском крае - 78, в Кузбассе - 104. Много это или мало, - 1 миллиард рублей?
Напомним, консолидированный бюджет области – около 60 миллиардов рублей, и 1 миллиард рублей - это чуть более 1%. Исчезающе малая величина, почти что ничего. Однако и к этим цифрами есть серьезные вопросы, ведь всевозможные «черные порубки», уклонение от уплаты налогов, фальсификация финансовой отчетности компаний, занимающихся лесом, тут не учитываются. Собственно, проблема тут еще и в том, что подобный лесной бизнес очень трудно контролировать, так как в Томской области из 2000 лесников ныне осталось всего 300. Людей и техники банально не хватает.
«Китайская угроза»
Теперь стоит сказать о компаниях из Китая, занимающихся лесным бизнесом в регионе. В статье сообщается, что в аренде у китайских предпринимателей в Томской области находится 5 % расчетной лесосеки. В 2018 году на них пришлось 19 % всей заготовленной в регионе древесины. Китайцы стабильно присутствуют в томских лесах, начиная с 2010 года. В области работает 59 компаний с участием китайского капитала. Суммарно в аренду ими взято около 2 миллионов гектаров тайги. Самый крупный проект, - Асиновский лесопромышленный парк. Под его реализацию в аренде находится 1,6 миллиона кубометров леса (3/4 от «китайского» объема в Томской области) — в 2018 году фактически использовано на 500 тысяч меньше. Общий объем инвестиций в лесную отрасль Томской области из Китая за десять лет составил 23 миллиарда рублей. Вроде бы все хорошо, только вот, цифры снова вызывают сомнения.
Если верить их же официальной отчетности, крупные китайские компании почему-то много лет работают с отрицательной налоговой отчётностью. Да и не получается никак «23 миллиарда рублей инвестиций», при перепроверке, ведь из запланированных 10 заводов в Асино построены всего два. «Дорожная карта» китайскими инвесторами не выполнена.
Еще более подозрительна ситуация с компанией ООО МИК «Цзинье», которой, как мы помним, отдали в аренду на 49 лет 177 тысяч гектаров леса в 2017 году. Якобы договора с фирмой из-за неуплаты аренды были расторгнуты 15-го февраля текущего года, тем не менее еще 14-го февраля, представители «Цзинье» просили суд снять обеспечительные меры и позволить им рубить лес дальше. Через 5 дней, 20 февраля было заседания суда по этому прошению и им отказали. 26-го февраля, на очередном заседании суда, представитель департамента лесного хозяйства даже не смог подтвердить факт подписания соглашения о расторжении договоров. Так они расторгнуты или нет? Крайне подозрительно и то, что в департаменте лесного хозяйства категорически отказались предоставлять нам копии договоров с компанией. Что в них такого секретного? Договора же расторгнуты? Или там содержится что-то такое, что публиковать никак нельзя?
Итог
Какой же вывод можно сделать после анализа материала? Самый что ни на есть печальный. Большая часть цифр, приведенных в статье попросту не верифицируется, то есть не поддается никакой независимой проверке. На что тут ссылаются авторы когда их приводят? На данные со стороны того же департамента лесного хозяйства, который мы неоднократно ловили на прямой лжи (по той же ситуации по борьбе с сибирским шелкопрядом, - прим.ред.). Более того, чиновники этого ведомства в переписке с нами нередко и сами признавались в том, что не владеют никакой информацией по лесоустройству по региону на 83% территории. Зачем тогда публиковать такую статью, Мария? Это же просто рассказы ни о чем, вроде бесед пенсионерок у подъезда. С таким подходом в тело статьи можно вписать любые цифры и нарисовать какие хотите картинки с графиками. Впрочем, вряд ли тем же Моисеенко и её коллегам нужна какая-либо достоверность. Они тупо «осваивают бюджеты» на подобных публикациях, совершенно не заботясь о том, в каком свете выставляют свое же руководство…
